листаю блокнот. поражаюсь чему-то, очень не хочу идти на работу.
море1, сухоКецапль-бапль
масаи
Миссисипи
ну к чему это? о, нашла пояснения.
море2, влажность повышается
зима такая, что даже голосом не спасти и не удержать,
зима такая, что смотришь под ноги: не чувствуешь боли - не разобьешься,
зима бежит за моей рукой: направо-налево, белая сонная сука,
я отвожу с глаз волосы, я вспоминаю прошлое лето, как было спокойно.
не страшно. не хочется знать, что случится завтра. не хочется пить чай с лимоном,
не можешь согнуть пальцы, не можешь крикнуть: "ко мне!"
перебиваешься с завтра на понедельник
так невозможно
душишь в себе счастье.
море3, нечем дышать почти
зима такая: стирает голос, линяешь в белый, не ищешь выход.
зима не держит, но ты и сам не против остаться и выпить.
сидишь и смотришь - не то, чтоб вдаль, и не в стену - в оба?
сидишь и глушишь чужую водку, и рвешь ресницами шелк уходящих часов - паутину,
волчий город и серый голод, как будто скоро случится чудо,
но чудо само в себя, не сегодня - завтра, забудет верить, чудо пьянее тебя,
ты пьянее меня, у меня же зима, и я уже даже не помню слов, кроме твоих.
пожалуйста, продолжай идти, продолжай вперед, не забудь меня
обнадеживать. такое вот время года, мы все пишем друг другу письма:
я - в заболоченном мире огромной степи, ты - на бумаге, никто б не подумал иначе.
и вот скоро снег заметет нас всех - меня, тебя, мою кошку, город,
весь мой мир превратится в неслучайно черную точку, в которой я буду смотреть твои сны.
море4, суше
восемнадцать знаков за запятой, два тире, тройка имен, привет-пока.
это такой нехитрый трюк: я делаю вид, что скоро перестану мечтать,
мне верит весь мир - или он мне об этом врет, я не разбираюсь -
а я все раскатываю осеннее небо по полу, я не мечтаю, я просто сплю -
слово за слово, покатится горошинка твоих слов из моей памяти,
придется ловить их - по локоть в небе, только бы не сорваться,
ведь в небо так славно падать, ведь в небе так много ветра,
я вдруг вспоминаю, что сплю, и даже теряю равновесие - сила самовнушения растет по экспоненте.
море5, промокли ноги
совсем серьезными кажутся люди, которые - вот еще вчера - смеялись от одного
только знания, что живы. и не то чтобы они этому больше не рады,
они просто теперь перед сном слушают Брамса, а он стирает с лица даже намек на улыбку.
а еще они все читают про то, как тошнило тень Жан-Поля, про то, что спустился с гор Заратустра, все читают чужие жизни, все забывают свою - и вот уже нет улыбки.
а легкость? куда подевалась та легкость, с которой они запускали воздушных змеев?
которая - сама по себе - и поднимала к солнцу прямоугольные лица - куски картона -
театра трагикомедии.
что же мы все делаем?
куда же мы все выбрасываем свое "тебе - мое, мне - небо"?
куда уходит дорога из желтого кирпича,
куда улетела Элли,
кого отражает зеркало?
зачем мы так сложно пытаемся - полюбить себя, свой завтрашний день.
я так мало знаю.
море6, брод
ранняя осень - это когда на песке листья, и пара кроссовок. и море
все говорит, все напоминает о только ушедшем лете, и ты завидуешь,
потому что море все помнит, и даже хранит - пусть и на самом дне.
а ты с каждым днем забываешь все больше, потому что память - песок.
ранняя осень держит за хвост чужое счастье: твое или женщины из столицы -
ей это совсем не важно, ей важно, что счастье - вот оно, на ладони,
а вам остается с тоской вспоминать жару. и холодный яблочный сок на берегу.
или вот еще что, осень ведь никогда не станет отбирать этот странный тоскливый обряд -
горячий кофе прохладным утром. когда один на один
ты - со своим одиночеством. с соленым ветром, со знанием своего -
еще не совсем забытого -
предутреннего сна, в котором все совсем не похоже на то, что вокруг.
море7. засуха
галочки и палочки
корочки и шпорочки
мышцы и камышцы
в зарослях камышцев живут камышки, в голове моей - кошка, в руке - бумажка,
я и пишу записочки, а мыслечки
идут-идут-идут,
головой качают,
что-то отмечают -
День Пищеваренья!
кажется, вторник.