.когда я болею, становлюсь абсолютно несдержанной эмоционально. готова кидаться тапками, сикотить ножками и кричать, чтобы мне не перечили. самой противно, но это почти не победить. вот сегодня огрызалась на бабушку, когда она в десятый раз предлагала компотикбутербродикблинки, трубку телефонную не брала (только когда папа звонил, взяла), в ответ на каждую смс запихивала телефон глубже под подушку и вообще. вчера вечером в меге пару раз пыталась сорваться на кс. чувствую себя подкамазьем сибирским, жду письма (уже, надеюсь, решительного решающего письма, после которого можно будет Взять Всё в Свои Руки), хочу чтобы мне пожелали не любви уже, а здоровья, потому что его хоть потрогать можно. почувствовать, точнее.
читаю грозовой перевал, в кэтрин старшей отчётливо вижу мать, не понимаю, как к этому персонажу можно проникнуться даже малейшей симпатией. в себе в моменты истерии вижу то же, от этого хочется разбить голову об батарею и ничего о себе больше не знать. простить себе то, что кричу на людей, которые меня за что-то, да любят, очень сложно. особенно, если этот человек - бабушка. она рассказывает, что в лагере их кормили на завтрак бутербродами с красной икрой, что прадедушка привёз с дальнего востока невиданные для барнаула фарфоровые блюдо, супницу и статуэтки-солонки "буржуй и буржуйка". что в свадебное путешествие они с дедушкой лёней, оказывается, ездили в таллинн, оттуда в ригу и вильнюс на взятой в прокат машине. и что-то ещё.
вся прошлая неделя под воздействием температуры и болезненного отупения кажется сном, уже даже не страшным, просто одной сплошной фантасмагорией.