оххоохххо.
вода пролилась мне в руку с потолка и я пью ее.
оххххо.
блин, ну мне пофиг на италию-германию, после вылета аргентины я могу болеть только за португез, оуйе.
охххххо.
хорошо я еще не слишком похожа на календарных червей, которые вычеркивают дни в календаре в ожидании чуда, я пока только каждые сутки жду полуночи, тыкаю кнопку на телефоне и убеждаюсь, что осталось на один день меньше.
оххххххо.
и у меня дрожит голос, когда я спрашиваю в магазине горчичный порошок, слава супермаркетам, где можно всё купить и не произнести вслух ни-одного-слова.
охххххххо.
за этот месяц меня дважды охватывал панический страх. первый раз - когда мы ехали на паром хельсинборг-хельсинор и мне захотелось залезть в банку с краской по локоть, а потом замазать лицо. а другой раз - прошлой ночью, когда я смотрела в окно, дул ветер, гремел гром, было очень сухо и старик ехал мимо на велосипеде. я чуть не скинула с подоконника мексиканца.
ох.
корабль плывёт и плывёт и лодка,
корабль плывёт и плывёт, и лодка
отделяется от него, и неверной
линией её путь к берегу -
по синему-синему морю -
просматривается с моего дерева.
а я сижу на ветке и смотрю на корабль,
а он плывёт и плывёт,
а я сижу и сижу -
и восходит справа огромной тарелкой луна.
охх.
вот и всё. Катерина Сановна хоть и не читает дневников, очень четко всё поняла про сообщения в телефон, пишет мне теперь в пятом часу утра вот уже двое суток подряд. а я не знаю другой радости в этом городе, кроме снов - теперь я их хорошо помню - но они такие, твари, липкие.
п-п-п-привет, земляне.